Рожденная любить [= Свадьба горца ] - Ханна Хауэлл

– А зачем было скрывать, глупая? Я бы осмотрела тебя и решила, как лучше полечить.

– Не получится, Мег. Ну подумай, отчего женщину может каждое утро тошнить.

– Ты ждешь ребенка! – Мег устремилась к кровати, чтобы положить Айлен на лоб прохладный компресс. – Ты уверена?

– Месячные были у меня в последний раз через две недели после свадьбы.

– О да. Это верный признак, а теперь еще и тошнота по утрам...

– Уже почти неделю, хотя до этого меня не тошнило. Пусть бы так и осталось.

– Ну, такое длится недолго. А твой муж знает?

– Нет, и я намерена скрывать от него как можно дольше.

Мег кивнула.

– Для того, кто этого боится, время тянется очень медленно. Жаль, что ты не можешь поделиться с ним.

– Это мне наказание за обман, – тихо сказала Айлен и осторожно встала.

– Господь не станет тебя наказывать, ты выполняешь его заповеди и верно поступаешь, следуя воле Господней, а не мужниной.

– Только в этом случае, Мег. Я дала клятву повиноваться мужу и чтить его.

– Ты почтишь его тем, что подаришь дурню ребенка. Женщина не может оказать мужчине большей чести.

– Возможно. Помоги мне одеться, надо что-нибудь съесть.

– Ты уверена?

– Да. Только так и можно справиться с тошнотой.

Хотя Айлен приходилось есть медленно и осторожно, еда в самом деле успокоила се желудок. Подкрепившись, она рассеянно направилась в сад Сторм. Муж уехал, сославшись на дела в Меркрэге – их будущем доме. У Айлен дел почти не было, Сторм ее помощь не требовалась: хозяйство в Карэдленде налажено, все в порядке.

– Какое мрачное лицо для такого прекрасного летнего утра, – прервала ее невеселые размышления Сторм. Айлен вздрогнула от неожиданности, но сумела улыбнуться. Они на удивление быстро подружились, однако, по мнению Айлен, их дружба была недостаточно крепка для полной откровенности. Хотя подруги говорили о многом, в том числе о вещах личных, Айлен пока не решалась посвящать Сторм в свою тайну.

– Просто мне нечем заняться.

– Тогда идем со мной. – Сторм ласково взяла ее за руку. – Сейчас мое время играть с детьми.

– Ты уверена, что я не помешаю?

– Совершенно уверена. Их пятеро, а я одна. Лишние руки всегда кстати. Иногда приходит Тэвис, но сегодня он уехал с Иенам.

– Да. В Меркрэг, – сердито ответила Айлен.

– Он готовит ваш дом, – засмеялась ее подруга.

– Знаю. Как и то, что он прячется.

– Увы, это правда. И все-таки ему не удастся спрятаться надолго.

– Да, через несколько дней он испытает желание приехать ко мне, чтобы утолить свою похоть.

– Айлен! – воскликнула Сторм, не зная, смеяться ей или тревожиться. – Неужели все настолько плохо?

– Ну может, и не настолько. Может, я слишком чувствительна. Но по-моему, он задерживается на столько времени, сколько ему нужно для простого удовлетворения желания. В последний раз он даже не успел поужинать со мной, а по утрам всегда уезжает, пока я не проснулась.

Поморщившись, Сторм неохотно признала:

– В самом деле, звучит немного... ну... холодно.

– Да, я начинаю чувствовать себя шлюхой.

– Ты не должна так думать, Айлен. Уверена, Иену не хотелось бы, чтобы ты так думала. Находи утешение в том, что ему никак не удается обходиться без тебя. Конечно, ты считаешь это похотью, но ведь для ее удовлетворения Иену не понадобилась бы именно ты. Неподалеку от Меркрэга нашлась бы не одна девица, которая с радостью стала бы утехой нового лорда, а он готов скакать часами, только бы лечь в постель с тобой.

– Знаю. Часто это и помогает мне не отвернуться от него, – Смех подруги вызвал у Айлен невеселую улыбку. – Я надеялась, что, когда мы уедем из королевского замка, у нас появится время только для нас двоих, и мне удастся пробить брешь в той чертовой стене, которой он окружил свое сердце. Но я не смогу этого сделать, если он будет недосягаем, и мы остаемся чужими.

– Так, конечно, труднее. Но не преуменьшай важности ночных часов.

– Я не преуменьшаю. Просто мне уже надоело, что он забывает о своих глупостях только по ночам. Зато теперь мне не приходится каждое утро встречаться с чужим мужчиной... Эти встречи начали меня утомлять.

Разговор оборвался, когда женщины вошли в детскую. Хотя девятилетние близнецы Энджил и Тейрен уже начали военную подготовку, сегодня они тоже оказались с детьми, решив, что встреча с матерью важнее любых занятий; ведь при таком обилии дел у нее редко находится время, чтобы побыть с ними. Айлен вспомнила, что ее мать тоже приходила к детям, а после ее смерти – отец, пока они все не выросли и могли есть за одним столом со взрослыми.

Айлен улыбнулась двухлетней Блайт, которая радостно заковыляла ей навстречу. Вскоре и дети, и взрослые включились в игру, но она шла медленно, потому что каждому ребенку хотелось о многом рассказать Сторм, однако никто не жаловался. Ведь игра была лишь предлогом посидеть всем вместе кружком и насладиться вниманием матери. Наблюдая за семейной идиллией и время от времени отнимая у Блайт шахматные фигуры, которые та пыталась грызть, Айлен думала, что муж не имеет права ее винить: она не позволила ему совершить преступление перед Богом и лишиться возможности иметь семью.

Входя в зал, Иен раздраженно хмурился. Не застав жену в спальне, он ненадолго задержался там, чтобы умыться с дороги, а затем пошел искать ее в зале. Теперь он пытался сообразить, где еще она может быть.

– Ищешь Айлен?

– Да, Тэвис.

– Мне сказали, что она со Сторм. Поскольку я сейчас направляюсь именно туда, можешь пойти со мной.

– Они с детьми? – спросил Иен, когда понял, в какую часть замка они идут.

– Да, этот час дети проводят со Сторм. Разве ты их отсюда не слышишь? – с радостной улыбкой спросил Тэвис. Веселый смех и детские крики становились все громче. – В чем дело? Почему такой шум? – рявкнул он с напускным гневом, остановившись в дверях.

Но в следующую секунду Тэвис уже присоединился к куче хохочущих ребятишек и женщин.

Иен глядел, как его смеющаяся жена приподнимается с пола вместе с повисшей на ней девочкой, и понял, что Айлен получает большое удовольствие от возни с детьми. Судя по всему, дети тоже с радостью приняли се в свою компанию.

Он чувствовал себя виноватым перед женой, но от страха, который ему невозможно было побороть, не допускал даже мысли о ребенке. Более того, этот страх лишь усиливался, когда Иен обнимал жену, и чувство вины не помогало от него избавиться.

Идя к мужу и безуспешно стараясь привести себя в порядок, Айлен удивлялась странному выражению его лица: оно оставалось непроницаемым, но в глазах была непривычная тревога.